Главная / Взыскания / Кони Адыокат О Пороках

Кони Адыокат О Пороках

Содержание

1 Кони Адыокат О Пороках
2 Кони Адыокат О Пороках
3 Кони Адыокат О Пороках
4 Самая короткая речь выдающегося юриста Анатолия Фёдоровича Кони
5 Случаи из адвокатской практики Ф
6 Анатолий Кони
7 Кони Адыокат О Пороках
8 Знаменитый юрист

Кони Адыокат О Пороках

Кони председательствовал в суде над Засулич. К тому моменту он был знаменит на всю страну, публика стекалась его послушать, газеты с его речами шли нарасхват. А теперь к столь громкому процессу было приковано и мировое внимание. 34-летний Кони, только вступивший в должность председателя Петербургского окружного суда, оказался под невообразимым давлением. Император и министр юстиции требовали обвинительного приговора, но всякий раз получали отпор.

Кони не мог не возразить: «Господа присяжные заседатели, я думаю, что вам всем известно, – и, пожалуй, даже по собственному опыту из детства, что такое драка. Но если уж нужно её в точности определить, то драка есть такое состояние, в котором одновременно каждый из участников наносит и получает удары».

28-летняя народница Вера Засулич стреляла в питерского градоначальника Фёдора Трепова, возмутившись тем, что он устроил публичную порку заключённого, не снявшего перед ним шапки, хотя закон уже запрещал телесные наказания. Самоуправство генерала вызвало волну народного гнева, а террористке рукоплескали или сочувствовали, но никто не осуждал, тем более что она только ранила свою жертву. Тем не менее по обвинениям ей грозило от 15 до 20 лет каторги.

Но накануне «жертвоприношения» девушка, пребывая в крайнем отчаянии, напилась в ресторане шампанского и поехала в казармы к своему возлюбленному офицеру, которого на месте не оказалось. Затем она где-то отсутствовала всю ночь, а наутро прибыла домой на извозчике и застрелилась в своей комнате. Пуля не задела сердца, но повредила позвоночник. Пока не наступил паралич всего тела, она успела что-то рассказать медику, которого семейство пригласило по знакомству.

Работу признали столь ценной, что издали в учебной печати и «Журнале министерства юстиции». Но публикация совпала с очередным неудачным покушением на Александра II, диссертацию запретили, а молодого автора вызвали для разъяснений. Цензоры начали с упрёков: «Разве можно писать такие вещи!», но Кони несмотря на юный возраст и неопытность жёстко парировал: «Можно и должно». Тогда его припугнули обвинением в распространении запрещённой литературы, но начинающий правовед и тут остался твёрд. Его спасло то, что монография вышла малым тиражом в 50 экземпляров. Но Кони с тех самых пор ни под каким давлением не шёл на сделку с совестью.

Упразднение суда присяжных по важнейшим делам и передача его функций коронным судьям, удовлетворяя трусливым пожеланиям внешнего и формального единообразия, – обыкновенно отодвигает суд от жизни и создает для него «заповедную область», от которой веет холодом и затхлостью рутины.

В неподчиняемости судей страстным требованиям общественного мнения, часто плохо и односторонне осведомленного, лежит большая гарантия действительного правосудия. Недаром глубокий мыслитель и юрист Бентам рекомендует судье латинское изречение – «populus me sibilat, at ego mihi plaudo» [народ меня осмеивает, но я себе рукоплещу (лат.)]. Если допустить давление общественного мнения на избрание рода и меры наказания, то, идя последовательно, придется допустить это давление и на существо дела.

Надо заметить, что на Западе нет общих жалоб на суды, все ими довольны; там судебное сословие имеет свое прошлое; там деятельность судов регулируется общественным мнением; там судьи воспитаны в уважении к закону. В России же судебное сословие не имеет традиций, оно не получило воспитания, присущего западному судье; в России нет общественного мнения, которое, как сила, могла бы сдержать судейское усмотрение.

На различных ступенях уголовного процесса, исследуя преступное дело и связывая с ним личность содеятеля, оценивая его вину и прилагая к ней мерило уголовной кары, наблюдая, чтобы эта оценка была совершаемая по правилам, установленным для гарантии как общества, так и подсудимого, судья призван прилагать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы постигнуть житейскую и юридическую правду дела.

Нельзя не указать нравственной необходимости цельности в характере действий судебного деятеля во всех фазисах и на всех ступенях его работы и даже в частной его жизни, ибо «стрела тогда лишь бьет высоко, когда здорова тетива»: необходимости стойкости в его законной борьбе во имя правосудия и за правосудие, и недопустимости в судебном деятеле рисовки, самолюбования, одностороннего увлечения своими талантами с принесением человека в жертву картине и т.п.

Кони Адыокат О Пороках

В итоге присяжные признали Засулич полностью невиновной, чему помимо речи защитника, выдающегося адвоката Петра Александрова, способствовало напутствие судьи Кони с умело поставленными вопросами. Однако для самого Анатолия Фёдоровича этот триумф правосудия обернулся длительной опалой, да и потом дело Засулич припоминали ему ещё не раз.

Работая помощником прокурора в Харьковском окружном суде, 23-летний Кони обвинял горожанина в растлении 13-летней. Тот отрицал свою вину, да и соседи защищали его как добропорядочного человека. Однако во время слёзных показаний потерпевшей и её матери подсудимый широко улыбался и даже беззвучно смеялся. Кони гневно заявил, что такое поведение полностью опровергает все доводы в его пользу.

Когда, наконец, был вызван полицейский врач, он установил, что девушка подверглась жестокому групповому изнасилованию. Было начато расследование при участии Кони, но оно зашло в тупик без показаний пострадавшей, которая уже не могла говорить, а через несколько дней умерла. И тут к Анатолию Фёдоровичу явился тот самый знакомый медик семейства и заявил, что готов «для удовлетворения вашего любопытства» назвать преступников в обмен на полное молчание и бездействие. Не задумываясь, возмущённый Кони дал ему резкую отповедь и при прощании не принял его руки. Чудовищное преступление осталось нераскрытым.

Кони Адыокат О Пороках

Однажды попало к Ф.Н. Плевако дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причем безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:
— Господа присяжные заседатели!
В зале начал стихать шум. Плевако опять:
— Господа присяжные заседатели!
В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:
— Господа присяжные заседатели!
В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:
— Господа присяжные заседатели!
Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:
— Господа присяжные заседатели!
Тут уже зал взорвался возмущением, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова:
— Господа присяжные заседатели!
Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот наконец Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.
— Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента.
А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!
Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами. Мужика оправдали.
Выступал Ф.Н.Плевако адвокатом мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесённую травму.
Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлёк её в гостиничный номер и там изнасиловал.
Мужик же заявляет, что всё было по доброму согласию.
Последнее слово за Плевако.
«Господа присяжные,» — заявляет он.
«Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями».
Проститутка вскакивает и кричит:
«Неправда! Туфли я сняла. «
В зале хохот. Подзащитный оправдан.

На одном судебном процессе адвокатом на котором выступал Анатолий Федорович Кони подсудимому хотели вынести обвинительный приговор на основании того, что в его сумке был обнаружен воровской инструмент, но факта воровства не было. Кони заявил: «Тогда и меня судите за изнасилование», когда суд возмутился: «но ведь факта не было», Кони парировал: «Но инструмент-то имеется»
А. Ф. Кони вспоминал случай из своей практики. Судили двух женщин, обвиняемых в мошенничестве. Они полностью признали свою вину, улик было достаточно. Однако присяжные оправдали их. После процесса старшина присяжных в разговоре с Кони пояснил это решение: «Помилуйте, господин председатель, кабы за это тюрьма была, то мы бы с дорогой душой обвинили, а ведь это каторжные работы!» Когда же старшине пояснили, что подсудимым за совершенное грозило лишь несколько месяцев тюрьмы, то он был крайне изумлен и сожалел о принятом решении.
Однажды, путешествуя за границей где-то в Германии или Австрии, А.Ф. Кони ехал в одном дилижансе с русскими, которые, приняв его за иностранца-немца, не стеснялись в выражениях до неприличия. Они издевались над А.Ф. Кони за незнание русского языка и даже обронили фразу, что каждый немец поймет по-русски, если ему сказать: »Бисмарк — свинья». Вообще господа, пользуясь незнанием окружающими русского, явно злоупотребляли терпением как будто их не понимавшего попутчика. Но А.Ф. Кони все это безобразное поведение вынес и, представьте себе, как вытянулись физиономии этих людей, когда, расставаясь с ними, он молча вручил им свою визитную карточку. Это была немая сцена ужаса, порок был примерно наказан.
А.Ф. Кони всегда начинал защитительную речь со слов: «А могло быть и хуже!», далее выразительно рассказывал о возможных последствиях, сравнивая их с действиями обвиняемых, естественно, в их пользу, строя на этом приёме оправдательную речь.

Досталось ему защищать группу насильников-извращенцев, надругавшихся над несовершеннолетней девочкой, тело которой долго не могли опознать родственники. Когда прокурор закончил обвинительную речь, а судья предоставил слово защите, зал судебного заседания, вплоть до судьи и судебного пристава замолк, ожидая знаменитых слов Кони. Адвокат как ни в чём не бывало начал речь:

Плевако поспорил с Немировичем-Данченко, что выиграет этот процесс. Прокурор, увидев Плевако, решил: «Ага. Сейчас он будет бить на жалость, на то, что это бедная женщина, потерявшая мужа, разорившаяся. Сыграю-ка и я на этом». Вышел и говорит: «Конечно, женщину жалко, потеряла мужа, сына и т.д., кровью сердце обливается, сам готов пойти вместо нее в тюрьму, но. Господа коронный суд. Дело в принципе, она замахнулась на священную основу нашего общества — частную собственность. Сегодня она украла чайник, а завтра — повозку, а послезавтра еще что-нибудь. Это разрушение основ нашего государства. А поскольку все начинается с маленького и разрастается в огромное, только поэтому прошу ее наказать, иначе это грозит огромными бедствиями нашему государству, разрушением его основ».

Прокурор сорвал аплодисменты. Выходит Плевако на свое место и вдруг развернулся, подошел к окну, долго стоял, смотрел. Зал в напряжении: чего он смотрит? Плевако вышел и сказал: «Уважаемый коронный суд! Сколько бед Россия претерпела: и Батый конями топтал ее, и тевтонские рыцари насиловали матушку-Россию, двунадесять языков во главе с Наполеоном Бонапартием подошли и сожгли Москву. Сколько же бед претерпела Россия, но она каждый раз поднималась, восставала, как феникс, из пепла. И вот теперь новая напасть: женщина украла чайник. Бедная Россия! Что-то теперь с тобой станет?» Зал хохотал. Процесс был сорван, женщину оправдали.
Один русский помещик уступил крестьянам часть своей земли, никак это юридически не оформив. Через много лет он передумал и отобрал землю обратно. Возмущённые крестьяне устроили беспорядки. Их отдали под суд. Жюри присяжных состояло из окрестных помещиков, бунтовщикам грозила каторга. Защищать их взялся знаменитый адвокат Плевако. Весь процесс он молчал, а в конце потребовал наказать крестьян ещё строже. «Зачем?» — не понял судья. Ответ: Чтобы навсегда отучить крестьян верить слову русского дворянина. Часть крестьян была оправдана, остальные получили незначительные наказания.

Самая короткая речь выдающегося юриста Анатолия Фёдоровича Кони

Кони начал свою речь так:
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Здравствуйте, Анатолий Фёдорович!» — ответили присяжные заседатели.
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Здравствуйте, Анатолий Фёдорович!» — вновь, но уже с недоумением ответили присяжные.
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Да здравствуйте, уже наконец, Анатолий Фёдорович!» — ответили присяжные с сильным раздражением.

Кони даже пригласили на аудиенцию к императору, но разговора по существу дела, на который рассчитывал судья, не состоялось. «Государь, которому назвал меня Хрептович, остановился против, оперся с усталым видом левою рукою, отогнутою несколько назад, на саблю и спросил меня, где я служил прежде… сказал в неопределенных выражениях, устремив на меня на минуту тусклый взгляд, что надеется, что я и впредь буду служить так же успешно и хорошо…» — вспоминал Кони.

Ему было понятно, что от него ждут обвинительного приговора во что бы то ни стало. Уже на следующий день Кони пригласили к Палену, где последний потребовал от судьи поручиться за такой исход. Кони ответил, что ручаться не смог бы даже в том случае, если бы дело было у него, а не у присяжных, так как пока не выслушал следствия и не знает всех обстоятельств.

Речь его была краткой: «Господа присяжные заседатели! Дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступления подсудимый совершил и сам в них признался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди грехи ваши. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?»

В 1877 году Анатолий Кони стал председателем Санкт-Петербургского окружного суда.
Не прошло и года, как ему пришлось рассматривать одно из самых громких дел поколения. 24 января 1878 года Вера Засулич попыталась убить выстрелами из пистолета петербургского градоначальника Федора Трепова. Так она отреагировала на инцидент, когда Трепов приказал высечь розгами народника, студента, который не снял при нём шапки, тем самым нарушив запрет на телесные наказания. Дело передали суду присяжных. Министр юстиции граф Пален и император Александр II, очень заинтересованный в исходе, требовали гарантий, что Засулич будет осуждена. Однако общество восприняло поступок революционерки как политическую акцию против самодержавия и явно ей сочувствовало.

Случаи из адвокатской практики Ф

Но вот затем наступает суровая жизнь со своими беспощадными требованиями и условиями, и старая родительская забота, сменяющаяся обыкновенно страдальческим недоумением, уступает место личной борьбе за существование в ее различных видах. Тут-то и сказывается отсутствие характера — борьба для многих оказывается непосильной, и на горизонте их существования вырастает призрак самоубийства с его мрачною для слабых душ привлекательностью.

Университет — эта alma mater своих питомцев — должен напитать их здоровым, чистым и укрепляющим молоком общих руководящих начал. В практической жизни, среди злободневных вопросов техники и практики, об этих началах придется им услышать уже редко. Отыскивать их и раздумывать о них в лихорадочной суете деловой жизни уже поздно.

Анатолий Федорович Кони (1844 — 1927) — российский государственный и общественный деятель, юрист и литератор. Он руководил расследованиями целого ряда громких уголовных дел, среди которых дела о крушении императорского поезда и гибели парохода «Владимир», был автором таких произведений, как «Отцы и дети судебной реформы», «Судебные речи» и «На жизненном пути». Среди современников Кони прославился как выдающийся оратор.

Современный цивилизованный человек старается как можно чаще оставаться наедине с самим собою и, несмотря на то, что болезненно ищет развлечений в обществе других людей, постепенно становится по отношению к людям мизантропом, а по отношению к жизни — пессимистом.

Кони в данном случае определенным образом забывает о том, что помимо правовой реальности присутствует ещё социальная реальность и социально-политическая реальность. Он не принимает в расчет, что социальная и социально-политическая реальность прямым образом оказывает давление на правовую сферу и на сферу судопроизводства в частности.

Кони можно назвать определенным идеалистом. Кони рассматривает некоторые результаты, которых достигло судопроизводство в ходе осуществления судебной реформы Александра II. Кони руководствуется определенными идеальными представлениями. Он говорит: «коренные начала правосудия – гласность, устность, непосредственность и свободную оценку доказательств, оно (государство) серьезно посягнуть не решится».

Кони указывает, что важны, с одной стороны, условия, в которые ставит его разумное законодательство, а, с другой стороны, типические черты, которыми его снабжает общественное, правовое и нравственное чувство. Например, он говорит, что нужно ограничить неявные приказания, идущие от власть имущих. Кони говорит: «ограничить судью от влиятельных просьб и внушений». Влияние окружающей среды и общественного мнения. Кони говорит о том, что все это незначительно, судья должен руководствоваться судейской совестью.

До некоторой степени Кони рассматривает эволюцию в зависимости от того какой тип государства, какие нравы и как это выражается в судопроизводстве и, подходя к современному моменту, он все это забывает, он говорит: «общество не сможет отказаться от суда присяжных и состязательности».

Кони делал карьеру по судебному ведомству в двух качествах: во-первых, он начал свою карьеру в качестве государственного обвинителя в суде, во-вторых после этого Кони большую часть своей профессиональной карьеры Кони делал как судья, а именно в качестве председателя Петербургской судебной палаты, а затем и судебной палаты Сената и Синода. Он был талантливый судебный деятель. Известный русский адвокат того времени Андреевский, речи которого до 1917 года четырежды переиздавались, упрекал Кони в том, что его талант, как судебного оратора, был употреблен для обвинения и судебного преследования.

Неуклонно следуя закону, судья или прокурор А.Ф. Кони глубоко вникал в психологию провинившегося человека, всегда видел в нем не отвлеченную фигуру, к коей необходимо применить ту или иную статью Уложения о наказаниях, а «душу живу», тщательно анализировал все за и против, с последовательным гуманизмом и бесстрашием отстаивал право человека в тех случаях, когда оно попиралось. Однако всегда был непримирим к заведомым и бесстыдным закононарушителям .

С точки зрения А.Ф. Кони, право — это многосторонний феномен, поскольку относится не только к сфере причинно-обусловленных явлений, но и представляет собой духовный продукт, связанный с деятельностью человека, подчиненной нормам логики и этики. Да, конечно, служа закону, А.Ф. Кони служил строю, несчетное число раз допускавшему нарушение им же декларируемого закона. Но каждый раз, защищая интересы человека из народа, из общества, А.Ф. Кони занимал позицию не просто блюстителя закона — он, отстаивая достоинство простого человека, призывая видеть в нем личность, действовал с общедемократических позиций — и нередко демократ в нем побеждал либерала.

Философия судебной реформы XIX века не несла в себе разрушительного начала, а содержала идею построения в России демократического правосудия на основе либеральных ценностей и идей правового государства, учитывая исторический опыт и ментальность русского человека. В этом несомненная заслуга реформаторов.

Еще в студенческие годы А.Ф. Кони начинает тщательно изучать произведения немецкого философа И. Канта — «Критику практического разума» и др. В зрелом возрасте Кони неоднократно ссылается на философские концепции И. Канта, находя «раскаты мощной мысли» его «во всех позднейших учениях о проявлениях человеческого духа». А.Ф. Кони импонирует «вытекающее из возвышенного и глубокого учения Канта справедливое отношение к человеку, выражающееся в сознательном и беспристрастном поставлении себя на его место в данном случае» .

В последние два десятилетия, как и полтора столетия назад, Россия находится практически в переходном периоде, периоде продолжающихся реформ. В России строится правовое демократическое государство, а подобное строительство невозможно без совершенствования законодательной базы и в первую очередь судебной системы. Еще в 1991 г. в России была утверждена концепция судебной реформы, разработчики которой взяли за основу идеи реформаторов судебной системы середины XIX века. Именно те преобразования позволили российским судоустройству и судопроизводству стать одними из лучших в Европе.

Анатолий Кони

Кроме Анатолия, в семье воспитывался еще Евгений. Оба сына получали домашнее начальное образование. Федор Алексеевич, уважающий учения Иммануила Канта, выбрал для себя особый путь воспитания детей и четко его придерживался. Так, согласно правилам родоначальника немецкой философии, ребенку следует пройти четыре этапа. Это обретение дисциплины, трудовых, поведенческих и моральных навыков.

Долгие годы Анатолий вел переписку с замужней дамой Любовью Григорьевной Гогель. Подобное общение сложилось и с Еленой Васильевной Пономаревой — количество их писем перевалило за сотню. Женщина была младше на 24 года, но их дружба переросла в нечто большее. В 1924 году она переехала в дом Кони, став тому надежной помощницей, наладила быт и осталась с ним до самой смерти.

Затем Анатолию пришлось переехать в Харьков, где тот служил в окружном суде товарищем прокурора. Тогда же он почувствовал первые проявления болезни. В 1869 году по настоянию врачей Кони переехал за границу, где тесно общался с Константином Ивановичем Паленом. Благодаря содействию министра юстиции мужчина добился перевода в Санкт-Петербург, и здесь его ждал карьерный зенит.

Дело Веры Засулич в судьбе блестящего юриста сыграло большую роль. Общественность понимала, что женщина, покусившаяся на жизнь градоначальника Федора Трепова, будет осуждена. Только дело поручили беспристрастному судье. Анатолий, обращаясь к присяжным, заявил, что целью Засулич была не смерть человека, а собственно выстрел.

На службе в Харькове он встретился с университетским товарищем Сергеем Морошкиным и крепко сдружился. С его сестрой Надеждой у Кони даже планировалась свадьба, правда, ничего не сложилось, во многом из-за состояния здоровья. Врачи диагностировали у мужчины малокровие и отправили за границу на лечение.

А. Ф. Кони, будучи ярым сторонником этических основ права, придавал огромное значение именно «отысканию истины в деле, а не доказыванию вины подсудимого во что бы то ни стало» [4, С.15]. В выполнении данной задачи немаловажную роль играли личные качества участников уголовного процесса. А. Ф. Кони считал немаловажным нравственные установки прокурора, судьи, присяжных заседателей, ибо суд не является механизмом, в котором отдельные шестеренки выполняют поставленную перед ними задачу. Суд — живой организм, судья должен не только вникнуть в юридическую сторону дела, но и попытаться рассмотреть «житейскую правду дела».

Вопросы нравственных и этических качеств судьи сегодня регулируется на законодательном уровне. 19 декабря 2012 года был принят Кодекс судейской этики, который предусматривает особые требования, предъявляемые к судейским работникам, в целях повышения общественного доверия к судебной власти и качеству правосудия. Так, в частности, в статье 6 Кодекса говорится: «1. Судья должен следовать высоким стандартам морали и нравственности, быть честным, в любой ситуации сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти и причинить ущерб репутации судьи» [5]. Таким образом, на современном этапе развития судебной системы предусматриваются высокие нравственные и моральные требования для лиц, занимающих должность судьи. Такое положение дел представляется правильным, так как судебная власть, выступая одной из ветвей государственной власти, должна пользоваться авторитетом у населения. И поднять этот авторитет в отсутствие высоких нравственных и морально-этических принципов центральной фигуры судебного процесса — судьи — представляется очень трудным и даже невозможным.

А. Ф. Кони настолько высоко ценил нравственные качества участников уголовного процесса, что сам решил читать в Петербургском университете курс «О судейской нравственности», чтобы «приучить, путем своих выстраданных воспоминаний и опыта, своих слушателей видеть в подсудимом человека » [10, С.53].

Последний институт уголовного процесса, который появился в ходе судебной реформы, и который хотелось бы затронуть, — суд присяжных. А. Ф. Кони придавал большое значение данному институту, так как, несмотря на все нападки со стороны критиков судебной реформы и института присяжных заседателей в частности, он (А. Ф. Кони) верил в справедливость суда присяжных.

Немаловажным видится принцип гласности уголовного процесса. Данный принцип обусловливает сразу несколько факторов в ходе судебного процесса. Во-первых, данный принцип выступает косвенной процессуальной гарантией соблюдения прав и свобод участников процесса. Во-вторых, он ставит деятельность суда под контроль общественности. И наконец, данный принцип заставляет суд «тщательнее, внимательнее рассматривать дело» [3, С.107].

Ну правосудие в РИ было своеобразным, по нынешним меркам. Мне нравится история — настоящая, не байка, как Плевако защищал священника-вора, были железные доказательства его вины: господа присяжные, этот человек столько раз отпускал вам грехи. Отпустите и вы ему один раз. Оправдали.

«Выступал Ф.Н.Плевако адвокатом мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесённую травму.Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлёк её в гостиничный номер и там изнасиловал.

Кхм кхм, я конечно извиняюсь, но это слишком уж порождение интернета. В реальности этого не могло быть, потому что Кони никогда не был адвокатом, он был судьёй и занимал иные государственные посты. Вообще, подобную речь вроде как толкнул Плевако(это было исключительно в его стиле — столько ярко и красочно использовать последнее слово).

Никита Ермолкин прищемил руку ксероксом и его отпустили домой в обед, Отметив приятную неожиданность тремя бутылками благородного немецкого пива «Брауфактум» Прогуста, он спешил домой не только в предвкушении спокойно порубиться в «Асассин крид» до прихода жены с работы, но и в связи с усиливающейся с каждым шагом естественной необходимостью.
Не теряя ни мгновения, словно морская пехота на побережье, ворвался он в квартиру и скрылся в туалете. Через несколько минут переполненный радостным опустошением он направился в комнату и замер на пороге.
На их диване какая-то пара самозабвенно занималась сексом, он присмотрелся и с удивлением обнаружил, что как минимум с женщиной знаком.
— Солнце. – выдавил Никита перехваченным голосом, но его не услышали и продолжали свои занятия, Никита отстраненно подумал, что мужчина издает странные звуки, он вспомнил, что так в возмущении мычала корова из далекого Никитиного детства, когда бабушка выгоняла ее хворостиной из огорода. «Хворостиной с огорода!»-пронеслось в мозгу, он рассеянно огляделся и заметил среди разбросанной в страстном беспорядке одежды подтяжки. Словно в тумане, поднял их и принялся за дело.
Решетчатая дверь с грохотом захлопнулась за спиной и туман рассеялся. Никита обернулся и увидел спины двух людей, неторопливо удаляющихся по коридору, на сине каждого крупными буквами было написано «ПОЛИЦИЯ». Он огляделся, небольшое помещение с маленьким зарешеченным окошком, грязноватые стены сине-зеленого цвета, под ногами бетонный пол, густо-желтый свет из зарешеченного же плафона под потолком.
Он явно не дома и заперт.
Видимо что-то случилось.
Никита устал думать и сел на жесткую лавку, намертво привинченную к полу. Из-за постоянно льющегося света и отсутствия движения вокруг он совершенно не представлял сколько прошло времени, пять минут или час, телефона с собой почему-то не было, как и наручных часов, он пытался вспомнить, куда положил телефон, когда послышались шаги и на этот раз один полицейский отпер решетку и коротко кивнув произнес- На выход. Так как в помещении кроме него никого не было, Никита быстро догадался, что обращались к нему и послушно пошел на выход. Полицейский вел его по каким-то коридорам, затем они поднялись на второй этаж и снова шли по коридорам, пока не остановились перед обшарпанной дверью без таблички, но с номером 14. Полицейский заглянул в кабинет и что-то сказал, услышал ответ, кивнул, отступил назад, легонько подтолкнув завел Никиту в кабинет и ушел, закрыв за собой дверь.
Кабинет оказался небольшим, за захламленным письменным столом сидел мужчина с короткой стрижкой, обычным лицом, но при этом какой-то не очень приятной наружности, что-то в нем пугало и отталкивало Никиту, а по другую сторону стола сидела женщина. Она выглядела словно герцогиня по ошибке попавшая в хлев. На спинке стула небрежно брошенная висела короткая шубка явно из чего-то натурального и дорогого, черный брючный костюм облегал изящную фигуру не позволяя судить о возрасте, глядя на нее Никита вдруг вспомнил картинки про миллионеров в Ницце и на лыжных курортах Куршавеля, в общем про стильную и богатую жизнь от которой он был далек как от луны.
— Вот- мужчина за столом указал на Никиту-ваш клиент.
После этих слов Никита испуганно икнул и замер.
— Я ваш адвокат- женщина слегка кивнула головой в его сторону- меня зовут Мэри, точнее Мэри Ароновна Циперович, впрочем, это не важно- она повернулась к мужчине и продолжила начатый разговор.
-Так вот, совершенно очевидно, что ни состава, ни события правонарушения, а уж тем более преступления нет, и мой клиент доставлен к вам по ошибке.
-По ошибке . — удивленно вскинулся мужчина- ваш клиент жену свою с любовником подтяжками почти час по квартире гонял, на обоих живого места нет, если бы соседи наряд не вызвали, неизвестно чем бы вообще закончилось, а так пока это 115 статья в чистом виде, даже скорее 116 статья, побои, а это до двух лет!- он победно взглянул на нее.
Никита в этот момент размышлял над своим внезапным взлетом, еще утром он застрял в ксероксе, а теперь у него откуда-то свой адвокат, прямо как в кино, но тут он услышал про срок и ему сразу поплохело.
Как ни странно, слова мужчины не произвели на Мэри Ароновну ровным счетом никакого впечатления, она лишь усмехнулась и спросила- и много у вас сидит по 116 статье ? – затем, не дожидаясь ответа продолжила- Дело в том, что не было никаких побоев, это обычное празднование Луперкалии- улыбнулась она.
-Чего. – мужчина от удивления даже откинулся назад на стуле
-Ничего- невозмутимо продолжила она- мой клиент является язычником и в строгом соответствии с традицией празднует фестиваль Луперкалии- она достала айфон и открыв нужную закладку прочитала- Фестиваль проводился каждый год 15 февраля в пещере Луперкал у подножия Палатинского холма, где, по преданию, волчица выкормила Ромула и Рема, основателей Рима.
Каждый год луперки, жрецы Луперка из патрицианской молодежи, собирались в этом гроте, где на специальном алтаре приносили в жертву молодых коз и собак. После ритуальной трапезы луперки разрезали шкуры жертвенных козлов. Обнажившись и прикрыв бёдра козлиной шкурой, что символизировало облик божества, они бегали по городу и стегали встречных кусками шкур.
Женщины охотно подставляли тела под удары, так как считалось, что удар луперка дарует им плодовитость и лёгкие роды.
В 496 году папа Геласий I запретил Луперкалии. Со временем празднование Дня Святого Валентина как дня влюбленных заменило Луперкалии- она замолчала и взглянула на мужчину поверх айфона- вам все понятно?
— Вы хотите сказать, что он язычник, патриций и чей-то там жрец? –возмутился мужчина и они синхронно посмотрели на Никиту. Вообще всем своим видом, Никита скорее напоминал унылого иудея, чем древнеримского языческого жреца, но адвокат Мэри уверенно кивнула и сказала- ну разумеется, а на кого же еще? Приходит он домой, и натурально устраивает жене праздник, сегодня же четырнадцатое февраля?- мужчина ошарашенно кивнул- ну вот-уверенно продолжила Мэри- все как полагается.
-Погодите- перебил ее мужчина- но он одетый был и почему бил подтяжками и вообще мужик этот откуда там взялся?
— А каким ему быть- Мэри была полна спокойного презрения к такому невежеству- зима на дворе, не побегаешь голышом. Почему подтяжками хлестал? Что прикажете козла убивать? Мой клиент хоть и язычник, но очень любит животных, козлов в частности. Мужчина этот случайно туда зашел, видимо тоже хотел приобщится к древнему ритуалу, ничего особенного -она замолчала, достала из сумочки конверт и положила его на стол перед мужчиной- вот, ознакомьтесь-сказала она-это доказательства по делу.
Мужчина секунду помедлил, аккуратно, кончиками пальцев раскрыл конверт и заглянул внутрь. Немного подумал, беззвучно шевеля губами и сказал – ну вот это совсем другое дело, теперь я вижу, что ваш клиент действительно самый обычный язычник, ничего особенного.
Через полчаса Никита и Мэри стояли на улице перед отделом полиции.
Мэри морщила нос, кутаясь в воротник своей шубки, тихонько шурша шипованными шинами подъехала длинная черная машина, Никита в сумерках не смог определить модель, сидевший рядом с водителем спортивного вида молодой человек выскочил на тротуар, открыл перед ней заднюю дверь и замер ненавязчиво оглядывая окрестности.
Мэри сделала шаг к Никите и ткнула ему в грудь пальцем в черной кожаной печатке – значит так, клиент, вытащила я тебя не просто так, а по- поводу. Мужик, что бабу твою трахал, мой муж. Надеюсь, что вскоре бывший. Ты мне понадобишься, чтобы факт адюльера печальный подтвердить. Где и когда я скажу, поэтому ты мне нужен под рукой и на свободе. Я понятно объясняю? – Никита часто-часто закивал головой вместо ответа и Мэри продолжила – из Москвы ни шагу, пока не разрешу, жить по месту регистрации- она увидела, что Никита горестно поднял брови и жестко добавила – с Солнцем своим разбирайся как хочешь, это меня не касается, но чтобы жил дома – она отвернулась и пошла к машине, но вдруг обернулась и весело сказала – С днем Святого Валентина, Зая!

Кони Адыокат О Пороках

Почитайте про Анатолия Федоровича Кони.
Почитайте его литературные творения, воспоминания. Как приятно, когда читая «Воскресение» Льва Толстого, ты обязательно помнишь, что именно Адвокат привел Писателя в мир судебных разбирательств, тонкостей адвокатуры и судебных решений. Благодаря Кони Лев Толстой сидел в судах, встречался с судьями и надзирателями, адвокатами и обвиняемыми… Благодаря Кони Толстой даже участвовал в одном процессе в качестве общественного защитника. Вот так. И роман получился правдивый и профессиональный.

Потому что Адвокат дал Писателю не только идею и историю, а пояснил и рассказал о тонкостях этого закрытого и очень удивительного мира- мира защиты и обвинения, мира правды и неправды, мира ответственности за содеянное и доказательств вины. И Писатель вник, не поверхностно, а глубоко и вдумчиво, как и положено любому человеку с интеллектом и самоуважением.

В конце концов виноват адвокат. Типа не справился, а мы ему доверились. А может не надо доверять, а надо трудиться? Почему мошенника трудно посадить?- потому что он сам знает законы, сам нанимает адвоката, с которым они в команде, сам рулит процессом. Потому что он знает- все против него. И он борется, он рвет зубами и когтями…

Как для врача в его практической деятельности не может быть дурных и хороших людей, заслуженных и незаслуженных болезней, а есть лишь больные и страдания, которые надо облегчить, так и для защитника нет чистых и грязных, правых и неправых дел, а есть лишь даваемый обвинением повод противопоставить доводам прокурора всю силу и тонкость своей диалектики, служа ближайшим интересам клиента и не заглядывая на далекий горизонт общественного блага.

При входе в зал суда он попривествовал собравшихся: «Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!». «Здравствуйте, Анатолий Федорович!» — ответили ему. Кони, словно заевшая пластинка, еще раз повторил – слово в слово – свое приветствие. Ему вновь ответили, но уже с долей недоумения. Так повторялось еще несколько минут, пока судьи и заседатели не взорвались от ярости, даже потребовали вывести «этого сумашедшего» из зала суда.

Знаменитый юрист

Некоторое время назад наткнулась в интернете на статью об известном российском юристе Анатолии Федоровиче Кони (1844-1927). Современники называли его Господин Закон, а истории из практики Кони вошли в историю отечественного права. Он был судьей, государственным и общественным деятелем, литератором, судебным оратором, действительным тайным советником и др.

Однажды подсудимого хотели обвинить в воровстве на основании того, что в его сумке был обнаружен воровской инструмент. На что Кони заявил: «Тогда и меня судите за изнасилование». Суд тотчас возмутился: «Но ведь факта не было». Адвокат парировал: «Но инструмент-то имеется».

Однажды ему пришлось защищать группу насильников, надругавшихся над несовершеннолетней девочкой. Каково было удивление собравшихся, когда Кони начал свою речь как обычно: «А могло быть и хуже!». «Ну куда хуже? — не выдержал судья — хуже быть не может!» «Может! – отвечал Кони — если бы это была Ваша дочь, господин судья!».

Однажды Кони попробовал привести в участок вора, предложившего ему купить трость с золотым набалдашником. По пути он всеми способами затягивал разговор, торговался, делая вид, что рассматривает палку. Однако жулик разгадал его планы: вырвав трость, он сам кинулся к городовому и заявил: «Этот тип только что пытался всучить мне ворованную вещь!». На что блюститель порядка, критически осмотрев поношенное пальто Кони, потребовал: «Идем в участок, там разберут!»

29 Сен 2022 polikurist 60