6 Клиническая Больница Москва Радиация
Содержание
- 1 Врачи не говорили чернобыльским пациентам, что они обречены
- 2 Жизнь и смерть в Чернобыле II
- 3 Чернобыль: Медик рассказала о масштабах катастрофы и о том, как в Киеве и Москве спасали ликвидаторов
- 4 Неудобные тайны Чернобыля: все, кого лечили в Москве; умерли, а все, кто попал в Киевскую клинику; выжили, благодаря одному человеку
- 5 Забытые герои
Врачи не говорили чернобыльским пациентам, что они обречены
Лечение проходило в зависимости от выраженности лучевых ожогов и степени тяжести лучевой болезни. Во время агранулоцитоза, когда снижаются основные показатели периферической крови (мало лейкоцитов и тромбоцитов), больные для защиты от инфекции должны находиться в асептических условиях – это стерильные палаты с ультрафиолетовым обеззараживанием воздуха, а при их лечении применяли системные антибиотики. Снижение тромбоцитов приводит к повышенной кровоточивости, поэтому при необходимости пациентам переливалась тромбомасса.
Знаю несколько человек, выживших после сильного облучения и умерших через много лет по причинам, не связанным с радиацией. У детей, которые были в зоне заражения, статистически подтверждено увеличение заболеваемости опухолевыми заболеваниями щитовидной железы. Кроме того, у лиц, получивших большую дозу облучения (100 и более бэр), перенесших лучевую болезнь и получивших лучевые ожоги, увеличено количество злокачественных заболеваний крови и рака кожи в области поражения.
Жизнь и смерть в Чернобыле II
Припять. Эвакуация в Москву и Киев первых 150 пострадавших от радиации завершена. В больницу обращаются новые. Основные симптомы — тошнота, головная боль, ожоги и «ядерный загар». Замглавврача распоряжается собрать всю одежду ночных пациентов в пластиковые мешки и сложить их в подвале. «Чтобы не облучиться», — поясняет врач. Одежду уносят в подвал, но вскоре прибывший дозиметрист фиксирует в нём превышение допустимого уровня радиации в полтора раза. Персонал спешно покидает подвал, бросив пластиковые мешки. Они лежат там до сих пор.
Припять. Весь город уже слышал о пожаре на АЭС, но не знает причин. Люди занимаются субботними делами. Дети вернулись из школ. Взрослые гуляют, пьют пиво, обсуждают предстоящее открытие парка аттракционов и завтрашний футбольный матч киевского «Динамо» со «Спартаком». В небе над четвёртым блоком виден чёрно-серый дым.
За то, что Леонид Петрович делал все по-своему, его Гуськова (главврач Московской больницы №6 — прим. авт.) сняла с должности. Но он все равно к нам приходил, говорил, что нас не бросит. «Они мне запретили работать самостоятельно, а я спасал человека», — говорил он. А Москва хотела, чтобы он работал по методике Гейла. У брата донорский мозг прижился, он стал выздоравливать. А они своими экспериментами убили людей. Как так получилось, что у нас умер только один человек, а в Москве почти все?
— Однажды при загрузке топлива сорвался стержень с топливом и разбил охлаждающую рубашку. Тогда была большая утечка радиации. По всей территории станции грунт глубиной с метр сняли. Город Припять мыли, машины у нас позабирали. Мы домой пришли без формы, потому что она была грязная, шли в рабочем белом одеянии. Тогда все приборы зашкаливали. Симптомы были такие, как будто мы получили лучевую болезнь: слабость, тошнота, рвота. После этой аварии шесть человек из одной бригады умерли, в клинике, один за другим. Но нам ничего не говорили.
Чернобыль: Медик рассказала о масштабах катастрофы и о том, как в Киеве и Москве спасали ликвидаторов
Анна Губарева — врач-онколог с более чем 30-летним стажем. Три десятка лет назад, в 1986-м, Губарева работала в команде врачей, которые спасали жизни ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. Те дни она помнит как сейчас: может назвать фамилии людей, которые к ним поступали, в деталях описывает оборудование, с которым приходилось работать и одежду, в которую одевали поступивших с острой лучевой болезнью пациентов.
— На самом же деле, все было не так хорошо. Взрыв был силой около 30-ти Хиросим ( то есть, бомб, которые взорвались над Хиросимой). И там были не только гамма-излучения, как при бомбе, там еще и выбросилось большое количество изотопов — активных частиц, альфа и бета, которые попали в атмосферу, попали в облака, они разнеслись по всей Украине и упали дождем.
Неудобные тайны Чернобыля: все, кого лечили в Москве; умерли, а все, кто попал в Киевскую клинику; выжили, благодаря одному человеку
Москва пошла по пути метода Гейла: иностранные врачи в те времена были в особом почете. Метод Гейла заключался в пересадке костного мозга, ребятам находили совместимого донора, «убивали» собственный костный мозг, а потом ждали, когда приживется донорский и приживется ли вообще.
Фотография сделана в 1986 году в Киеве в Национальном институте рака. Пациенты, получившие очень большие дозы облучения на ЧАЭС, сфотографировались с медиками, которые их лечили. Крайний слева во втором ряду — профессор Леонид Киндзельський
Не менее значимыми научными и научно-прикладными направлениями Института являлись решение проблем сопровождения работ, защиты персонала и населения от воздействия химических веществ специального назначения, а также исследования в области радиобиологии и гигиены неионизирующих излучений физических факторов (таких как электромагнитное излучение разной частоты, инфразвук и другие), изучение влияния этих излучений на организм человека.
Спустя 2 года (1948год) на ее базе создается Институт биофизики Минздрава СССР (Третьего главного управления при Минздраве СССР). 19 декабря 1994 года Институту биофизики присвоен статус Государственного научного центра Российской федерации. Институтом, с момента его основания руководят выдающиеся ученые: академик АН СССР Глеб Михайлович Франк (1946—1951 гг.), академик АМН СССР Андрей Владимирович Лебединский (1954—1962 гг.), академик АМН СССР Петр Дитриевич Горизонтов (1962—1968 гг.), академик РАМН, Герой Социалистического Труда, Лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ, дважды лауреат премии Правительства РФ Леонид Андреевич Ильин (1968—2008 гг. в настоящее время — Почетный президент ФГБУ ГНЦ ФМБЦ им. А. И. Бурназяна ФМБА России).
Забытые герои
— У нас были пожарные из того же караула Правика, бойцы которого лечились и в Москве. В частности, Леонид Шаврей был в первой шеренге пожарных, а потом с крыши блока «В» наблюдал, что делается в жерле разрушенного 4-го реактора. Недавно он ездил на лечение в Израиль, где по хромосомным аберрациям ему реконструировали полученную дозу — 600 БЭР (острая лучевая болезнь) … Все дело в том, что при пересадке костного мозга мы воспользовались методикой Джорджа Мате, успешно примененной еще в 1967 году во время аварии на АЭС в Югославии. Методика разработана для лечения так называемой цитостатической болезни. А в 6-й московской клинике пользовались методикой, применяемой при острых лейкозах. Их основным отличием было то, что цитостатическая болезнь — это резкое подавление кровообразования, возникающее у онкологических больных вследствие применения лучевой терапии или же медикаментозной, которая имитирует ее. По методике Мате к собственному костному мозгу подсаживают донорский. Пока начнется реакция отторжения, донорский выполняет основную работу по кровообразованию. За это время собственный успевает восстановить свои кроветворные функции. При лейкозе раковым процессом поражен и костный мозг. Поэтому его допоражают радиоизлучением и удаляют. Московским пациентам давали химический препарат метотрексат, имитирующий лучевую терапию.
— Врачи с нами работали не так, как в Москве. Там боялись ребят, шарахались от них. Врачи приходили к ним в защитной одежде, как в скафандрах. В первые дни капельницы им никто не ставил, а две недели давали какие-то таблетки. Их расселили по боксам. А с нами врачи разговаривал. Потом главный врач Московской больницы №6 Гуськова вместе с американским профессором Гейлом прилетели к нам, посмотреть, как Киндзельский нас лечит. Наш врач одевал только халат, а они зашли в своих скафандрах, боялись украинской радиации. Леонид Петрович берет карточку каждого и зачитывает, как нас зовут, какие анализы у нас. Меня поразило, как Гейл подходит ко мне и через переводчика говорит, мол, этот протянет лет семь. А брату, Леониду он дал от 3 до 5 лет. А мой брат еще 25 лет прожил, и я жив до сих пор. А ребята в Москве остались на кладбище. После того, как главврач Московской больницы Гуськова Ангелина Константиновна сняла Киндзельского с должности, он все равно к нам приходил, говорил, что нас не бросит. «Они мне запретили работать самостоятельно, а я спасал человека», — говорил он. А Москва хотела, чтобы он работал по методике Гейла. У брата донорский мозг прижился, он стал выздоравливать. А они своими экспериментами убили людей. Как так получилось, что у нас умер только один человек, а в Москве почти все? После этого Киндзельского восстановили в должности. И Гуськова снова приезжала и просила, чтобы он поделился своей методикой. Но он ей не дал, Москва ее не получила, а вот Америка получила.
04 Авг 2021 polikurist 196
